Сюрреализм и свобода в новом фильме Таллулы Хазекамп Шваб
Мистер Кафка
Похоже, Таллула Хазекамп Шваб права: мы все потеряны. Но каждый по-своему. Одни мучительно истязают себя и близких в поисках спасения (согласно интерпретации норвежского режиссера это тернистый путь к молчаливому Богу), другие страстно жаждут денег, третьи — славы. А четвертые… Да, пожалуй, четвертые хотели бы всего понемногу, но, кажется, именно они и не знают, за что хвататься в первую очередь. Поэтому бредут по коридору жизни, поворачивая то направо, то налево. Ищут выхода из сложившейся ситуации? Пытаются понять, когда свернули не туда? Или им просто нравится идти? Но ясно одно: они (эти последние) действуют точно так же, как и мистер К. (новый загадочный образ американского актера Криспина Гловера, знакомого по «Назад в будущее») в таинственном отеле, из которого ему, кажется, не суждено выбраться.
Впрочем, с картиной Шваб есть некоторая сложность. Критики вроде как не до конца ее поняли. Нет, западные и российские рецензенты, конечно, уловили связь с чешско-австрийским писателем Францем Кафкой. Ее трудно не заметить, если вы хоть сколько-нибудь относите себя к людям начитанным.
Фильм сюрреалистически цикличен и полон абсурдного вайба, а герой принципиально назван мистером К., что моментально отсылает нас не то к самому Кафке, не то к его сюжетам, не то к персонажам (варианты: Карл Россман из первого неоконченного романа «Америка», Йозеф К. из философского «Процесса», К. из «Замка»). Но, боимся, с трактовками картины все не столь очевидно.
Магия «Урожая конфетти»
Чтобы понять, почему новый фильм Шваб получился таким, каким он получился, придется посмотреть предыдущие работы режиссера — как минимум полнометражную ленту «Урожай конфетти» (2014). Ведь именно в этой работе мы впервые обнаружим грандиозное одиночество искренне верующего сердца, с которого начинается история и самого мистера К.
Главная героиня «Урожая» Катерина, подросток из суровой общины норвежских амишей, настолько жаждет воссоединения с большим (читай — волшебным) миром, что, не дождавшись знаков свыше, в итоге сама сотворяет чудо — детское, наивное, но все-таки чудо. К слову, сказать, в этой ленте трудно не заметить связи с «Ловцом во ржи» Джерома Сэлинджера. Конечно, если вы хоть сколько-нибудь относите себя к людям начитанным.
Благодаря этому чуду лица примитивных соседей Катерины, ее хмурой матери, изможденного трудом отца на несколько минут озаряет почти божественная радость. Возможно, эти моменты — лучшее, что случилось или когда-либо случится со всей общиной… Да, эта радость стоит того, чтобы выпустить пленницу в большой непонятный (читайте — волшебный) мир.
Фокусы мистера К.
Вот и мистер К. неспроста фокусник по профессии. Кстати, многих критиков возмутило то, что его амплуа почти никак не обыгрывается в картине. Тут мы должны встать на защиту и героя, и самой Шваб. Под прессом жизненного абсурда довольно сложно непрерывно воспевать чудо (равно как и существовать в нем постоянно). Поэтому мистер К. лишь изредка достает монетку из-за чужого уха, жонглирует куриными яйцами, сотворяет живую бабочку из воздуха. Что поделать, волшебство скоротечно, но оно определенно в нашем мире есть. «Разве вы этого не видите?» — спрашивает Шваб.
Поэтому и старый отель, точно бескрайние поля ржи в «Урожае конфетти», — с одной стороны, лишь зрелищный антураж, а с другой — та единственная реальность, что дана нам свыше. Да, фокусник мистер К. по дороге в новое кафе (незримый дух коммивояжерства все же крепко роднит героя с персонажами Кафки), где ему предстоит очередное бессмысленное представление, заезжает на ночь в отель на отшибе. Некогда шикарное здание с собственным парком теперь весьма обветшало. Или… Погодите, оно тоже заблудилось, как и община норвежских амишей, затверживающая до исступления библейские строфы?
На ресепшене мистера К. встречает крайне отталкивающая хостес (у нее ворчливая собака, один глаз, затянутый бельмом, и неприятная манера разговаривать). Она торопливо провожает героя в номер и также скоро уходит. Но стоит закрыть за ней дверь, как начинается белиберда.
Джаз, китч и карнавал
Под кроватью обнаруживается старик, в шкафу — горничная. Вернуться на ресепшен невозможно: очередной поворот все время приводит не туда, лезть в окно нет смысла (ни одной пожарной лестницы и двор-колодец без намека на выход). В коридорах то мрачная тишина, то почти бахтинский карнавал. Периодически во всем отеле гаснет свет, и его узкое нутро наполняется грохочущими звуками труб и литавр (джазовый оркестр даже слегка пугает героя своими преследованиями). К слову сказать, работа композитора Стиина Коула, сюрреалистически разлагающего мелодии на составляющие так, что остается лишь ритм и смысл джаза, заслуживает отдельных похвал. Равно как и визуальные идеи художников картины, и операторская оптика Франка Грибе.
Мы познакомимся в номерах с дивой Гагой (Сунньи Меллес), ее прихлебателями и личным биографом (привет «Четырем комнатам» и современному китчу), двумя спорящими старушками-кофеманками (забавные образы будто повзрослевших девочек-близняшек из «Сияния» Стэнли Кубрика). Повар-неудачник Антуан (Ян Гуннар Рэйсе) даже ненадолго станет другом мистера К., шеф местной кухни начнет перед ним заискивать, а дочка соблазнять… Впрочем, кто-то из них (когда выяснится, что отель сжимается и вообще живой) назовет персонажа Криспина Гловера спасителем, другие станут твердить о том, что надо бы сходить к Оракулу, которого никто никогда не видел. Но и это все вроде как неважно…
То, чему ты сопротивляешься
…Ведь мистер К. нарушает главное условие: он отказывается смиряться с происходящим абсурдом. Поэтому многих постояльцев возмутит его нежелание следовать отведенной великой роли, других обидит то, что герою не понравится местная иерархия (а на кухне отеля она довольно забавна). Третьи найдут вздорными утверждения о том, что отель, равно как и их существование, скоро схлопнется… Но все это тоже вроде как не главное.
«Так что же тогда имеет значение?» — спросите вы. «Только свобода и воображение», — ответим мы.
Безусловно, подход к описанию мира у Шваб в этой картине более кафкианский, чем в предыдущей, но не в том смысле, в каком его поняли критики. Речь в фильме не о сюрреализме как таковом, но о сюрреалистическом понимании основного вопроса. Ведь, если задуматься, вся проза Кафки с бесконечными и в то же время тупиковыми бюрократическими препонами для его героев нечто вроде чистилища на пути к истине. И сопротивление в этой системе есть залог свободы и здравого смысла. Именно поэтому, когда мистер К. отыщет Оракула, мы узнаем лишь то, что и тот был несвободен.
В остальном, думается, прав был Карл Густав Юнг, и Шваб это подтверждает: «То, чему ты сопротивляешься, остается. То, что ты принимаешь, трансформируется»…
