Новый фильм по повести Стивена Кинга пополнил коллекцию успешных экранизаций его произведений
От Стивена Кинга ждешь чего угодно, но только не повести вроде «Жизнь Чака». Многое здесь не по-кинговски, хотя присущие автору детали и мотивы все же усматриваются. Впрочем, и шедевральная (да, именно так) «Зеленая миля» когда-то казалась вещицей, не свойственной Кингу, а стала одним из лучших романов последнего десятилетия XX века.
«Жизнь Чака» из сборника «Будет кровь», изданного в 2020 году, — повесть-головоломка; ключи к загадке найдутся, но читатель поначалу будет сбит с толку. Говорить и о повести, и о фильме Майка Флэнагана, не раскрывая некоторых деталей и не делая определенных выводов, просто невозможно. Поэтому нам остается предостеречь читателей: переходя к следующему абзацу, вы рискуете узнать тайну жизни Чака до того, как посмотрите фильм. С другой стороны — возможно, наши выводы не совпадут с вашими, и тогда возникнет повод для дискуссии.
Самый долгий финал в кино
«Жизнь Чака» стартует с места в карьер — с третьего, заключительного акта. В нем мы видим Землю накануне апокалипсиса. Причины его не ясны: под землю уходят участки суши, привычные коммуникации нарушаются, человечество остается без интернета, что для многих его представителей сродни гибели. Каждый выживает как может; кто-то предпочитает свести счеты с жизнью до того, как свет дневной померкнет навек.
За тем, как рушится мир и рассыпаются на песчинки человеческие судьбы, наблюдает школьный учитель словесности Марти Андерсон (Чиветель Эджиофор). Он пытается докопаться до сути происходящего — в помощь некий Космический календарь, иллюстрирующий зарождение Вселенной и этапы ее существования.
Первый вопрос, который возникает у смотрящего: «Отчего приближение апокалипсиса проходит так гладко?» Никаких революций, никаких беспорядков на улицах, ни одного мародера.
Однако второй вопрос куда интересней, ведь повсеместно появляются рекламные плакаты, билборды, телевизионные ролики с портретом одного и того же человека и повторяющейся надписью: «Чарльз Кранц. 39 прекрасных лет! Спасибо, Чак!» Кто такой этот Кранц, он же Чак, не знает никто: ни Марти, ни его бывшая жена Фелиция (Карен Гиллан), ни похоронный агент Сэм (Карл Ламбли). Кого ни спроси — никто не в курсе.
Взрываются одна за другой в небе планеты Солнечной системы, коллапсирует Земля.
Танец жизни
Второй акт, напоминающий отлично срежисированную короткометражку, знакомит нас с Чаком — преуспевающим бухгалтером Чарльзом Кранцем (Том Хиддлстон), приехавшим в командировку в другой город. И пока он прогуливается после конференции, темнокожая уличная барабанщица (Тейлор Гордон, выступающая под псевдонимом The Pocket Queen) и ее друг устанавливают барабанную установку. Она садится на стульчик и начинает с разминки — самого простого ритма. Она присматривается к публике, размышляет, что играть сегодня, и мечтает о том, чтобы шляпа для пожертвований поскорее наполнилась.
Кранц идет по улице, где играет барабанщица, и хочет пройти мимо, но что-то его останавливает. Он ставит портфель на землю, прикрывает глаза, прислушиваясь к ритму, и начинает танцевать. Никто не ждал подобного от мужчины в строгом костюме. К нему присоединяется рыжеволосая девушка Дженис (Анналиса Бассо), переживающая расставание с парнем.
Барабанщица меняет ритмы, а герои Хиддлстона и Бассо продолжают танцевать, будто от движения зависит их дальнейшая жизнь. Это танец жизни, танец страстного желания жить.
Танец не должен заканчиваться — он так прекрасен…
Музыка умолкает.
Флэнаган всегда был поклонником Боба Фосси и его картины «Весь этот джаз». Сплетение музыки и танца завораживало его. Он позволил Тейлор Гордон играть то, что ей хочется играть, а Мэнди Мур, постановщице танцев, ставить такие танцы, какие она только пожелает. «Моя задача заключалась в том, чтобы запечатлеть то, как они создают этот спонтанный, радостный танец, и не подвести их, фиксируя на пленку происходящее», — поясняет режиссер в интервью The Variety.
Вместе с оператором Эбеном Болтером Флэнаган смотрел старые фильмы — 20-х и 30-х годов минувшего столетия, чтобы понять, как менялся подход операторов к съемке танцевальных номеров. Не менее важным оказался и монтаж, который режиссер доверил самому себе.
Дом с башенкой
Первый акт «Жизни Чака» — самый продолжительный. Из него мы узнаём о том, кто такой Чарльз Кранц и отчего его изображения появлялись в третьем акте.
Родители Чака погибли, он перебрался к бабушке с дедушкой (Миа Сара и Марк Хэмилл). Бабушка умирает, и мальчик остается на попечении деда — одаренного математика, бухгалтера и горького пьяницы. Марк Хэмилл, любимец фанатов «Звездных войн», играет старика-еврея, напоминающего Альберта Эйнштейна. Он добр к своему внуку и готов уделять ему времени столько, сколько нужно. Даже несмотря на случающиеся запои.
В викторианском доме, где живут эти двое, есть башенка, дверь в которую заперта на висячий замок. Конечно же, любопытному Чаку хочется знать, что за нею скрывается, но дед бережет его от опасного знания, то ли в шутку, то ли всерьез уверяя, что наверху водятся призраки. Не тычь носа в чужое просо — гласит русская пословица. Чак с ней, однако, не знаком. Однажды он ворует ключи у деда и открывает заветную дверь…
Первый акт фильма — по сути, драма взросления. Мы застаем Чарльза Кранца в разные периоды детства, отрочества и юности. Мы видим, как мальчик всерьез увлекается танцами и встречает свою первую любовь, как получает ценные уроки от деда, определяющие его жизненный путь.
Но за всем этим стоит нечто большее — тайна башенки и того, что в ней увидел Чак.
Ключи к шифру
Предположения о том, что же именно происходит на экране, начинаешь строить с первых минут. «Тихий» апокалипсис настораживает: не может быть такого, чтобы человечество так смирно и безропотно принимало скорую развязку.
Сбивает с толку танец на улочке маленького городка.
Появление в первом акте персонажей из акта третьего, причем в том же возрасте (до событий третьего акта тридцать лет) поражает. Ищешь зацепки, выстраиваешь связи и с горечью понимаешь, что не ошибся в своих изначальных предположениях: это не Вселенная погибла, это умер человек — Чарльз Кранц.
Бесконечно прав Стивен Кинг: смерть человека равнозначна смерти Вселенной. Без его личной вселенной все вокруг не имеет для него никакого значения. Вселенная эта вмещает воспоминания: от самого первого, детского, до последнего, связанного с финальным вдохом. Вселенная Чака полнилась поэзией Уолта Уитмена, дедовскими рассказами, бабушкиной лаской, любовью к девочке по имени Кэт Маккой, с которой он познакомился в танцевальной студии, роскошным танцем на выпускном балу, счастливым браком, рождением сына, бесконечным множеством важных и неважных вещей и событий, а также тем, что он увидел в той самой башенке…
Послесловие
Майк Флэнаган, предпочитающий жанр хоррора («Окулус», «Призрак дома на холме»), уже работал с прозой Стивена Кинга: в 2019-м на экраны вышел «Доктор Сон». «Жизнью Чака» режиссер, безусловно, пополнил коллекцию успешных экранизаций Кинга, среди которых и «Зеленая Миля», и «Побег из Шоушенка», и «Мгла», и «Мизери» и ряд других фильмов.
Он прочел роман во время пандемии COVID-19, когда казалось, что мир за окном буквально рушится, и сразу же связался с автором: «Мне так понравилась эта история, что если Вы доверите ее мне, а я смогу сделать то, что я вижу в воображении, когда читаю ее [книгу], может получиться лучший фильм, который я когда-либо сниму».
Танец Тома Хиддлстона и Анналисы Бассо почти наверняка завирусится в соцсетях, как в свое время это было с танцем Уэнздей Аддамс в исполнении Дженны Ортеги.
И, вполне вероятно, почти каждый зритель испытает в финале тяжелое чувство, осознав, что любая, в том числе его, жизнь конечна, что его личная вселенная однажды схлопнется. А выйдет ли что-либо за ее пределы и продолжит ли оно существование — большой-пребольшой вопрос.
