Казалось бы, все варианты цитирования бессмертного гамлетовского монолога «Быть или не быть…» исчерпаны и он давно используется как мем. Хлоя Джао разрушает сложившийся стереотип. Почему ее новый фильм о Шекспире стал главным подарком уходящего 2025 года?
Триумфальная победа на «Оскаре» в 2020-м тихого артхаусного фильма «Земля кочевников» молодой американской постановщицы китайского происхождения Хлои Джао дала слабую надежду на то, что авторское кино снова начинает интересовать широкие массы. Голливуд не преминул взять бразды правления процессом в свои руки и поспешил влить «свежую кровь» в режиссерское сообщество своей студийной системы. Хлоя Джао была приглашена вытащить из темных вод тонущую глыбу марвеловских супергеройских блокбастеров. Картина «Вечные» (2021) не спасла умирающий тренд, но дала постановщице отличный опыт работы в жестоком продюсерском кино.
Как известно, тонкие материи не терпят шума и суеты. Чудеса всегда рождаются в тишине и уединении. Джао возвращается к интимной теме в новом фильме «Гамнет» (2025). Проявив талант в создании кино с сильным гуманистическим посылом, она еще раз уверенно подтвердила свое мастерство в пронзительной драме о любви, потере и месте искусства.
Неслышная поступь Эвридики
Далеко от гомона английского средневекового города времен правления Елизаветы, в сельской глубинке, молодой учитель латыни Уильям Шекспир (Пол Мескал) встречает эксцентричную дикарку Агнес (Джесси Бакли). Исторические источники также называли ее Энн. Местные сплетники считали ее дочерью ведьмы, ведь она знала тайны врачевания и свойства трав.
Любовь проникает им под кожу поэзией через рассказанный в лесной лощине красивый миф о певце и поэте Орфее, аромат высокой травы, шелест листьев в кронах деревьев, порыв беспечного ветра. Что же дальше? Безжалостная проза срывает пелену нежности и страсти: соединение в браке, ненавистном родителям мужа, мучительное рождение детей, трагическая потеря любимого сына, неизменные взаимные обвинения супругов, неизбежное охлаждение отношений и угроза полного разрыва. Все это тысячи раз происходило не только в бренной жизни, но и в попытках рассказать обо всем этом в искусстве. Но каждая такая «типичная» история всегда уникальна. Она происходит в чьей-то конкретной судьбе всегда в первый раз. Любое холодное перечисление тривиальных событий фильма не будет спойлером. В «Гамнете» важно не то, что происходит с героями, а то, как все рассказано уникальным авторским языком.
Цепь сердечных мук и тысячи лишений
В 2020 году на свет появился роман североирландской писательницы Мэгги О’Фаррелл «Гамнет». Необычный свежий взгляд с элементами магического реализма на жизнь четы Шекспиров в период распространения чумы связывает смерть единственного сына, одиннадцатилетнего Гамнета (вариант произношения имени Гамлет), с глубоким переживанием горя и последующим написанием драматургом шедевра — трагедии «Гамлет».
Постановщица Хлоя Джао приглашает автора бестселлера Мэгги О’Фаррелл для написания сценария своего фильма. Творческий тандем меняет структуру повествования. Сюжет выстраивается линейно и пристально фокусируется на важнейших эмоциональных эпизодах взаимоотношений супругов. Такой выбор хода событий помогает возвысить конкретную историю над исторической реальностью и пронзить время.
Удивительно точно зарифмовывается первый «безымянный» поцелуй с «Ромео и Джульеттой»; игра трех детей-шалунов — с мистическими ведьмами «Макбета»; озорная смена костюмов братом и сестрой — с «Двенадцатой ночью»; грозное предчувствие беды — с «Бурей», а открытие истины на сцене театра «Глобус» в Лондоне — с самим «Гамлетом».
Наделяя смыслом необъяснимое
Выверенный монтаж Альфонсо Гонсалвеса («Выживут только любовники») вырезает лишь те значимые куски бытия, которые очищены от ненужного. Камера оператора Лукаса Жаля («Холодная война») превращает лики из таинственной глубины веков в ожившие полотна Рембрандта. Вместе они наделяют природу и быт объектностью, делая их полноправными осязаемыми персонажами картины. Их язык так же реален, как необъясним и всеобъемлющ.
Лес — бессознательное, недра любви. Перед слиянием тел он требует разговора душ. Темная природа матери-земли зияет черной пустотой и извивается толстыми корнями. Оттуда приходит Агнес. Она дитя природы и чувствует мир и людей через прикосновения. В лесу она рождает своего первого ребенка. Туда, в декорации леса на сцене, уходит навсегда юный белокурый херувим Гамнет (Якоби Джуп).
Подобно герою китайского «Любовного настроения» (2000) Вонга Карвая, который проговаривает в отверстие в стене заброшенного храма и уносит с собой тайные признания в несбыточной любви, персонажи Джао шепчут свои сокровенные желания в кулачок и сохраняют их только для себя.
Режиссер не делит страдания на женские и мужские. В книге внимание смещено на жену. В фильме бремя утраты делится поровну на двоих. Но каждый проживает боль по-своему. Беспредельное горе, эмоциональная истощенность и онемение души у Агнес контрастируют с внешней отстраненностью и интенсивным выплеске чувств в творчестве Уилла.
Хлоя Джао приглашает на главные роли харизматичных ирландских артистов Джесси Бакли («Род мужской») и Пола Мескала («Нормальные люди»). Они ярко проявили себя в тонких психологических киноработах и были словно созданы для соединения в этом фильме. Истоки образа знахарки-травницы Агнес лежат в безудержной Молл из фильма «Зверь» (2017) Майкла Пирса, а сдержанная боль Уильяма созвучна молчаливому напряжению Калума в «Солнце мое» (2022) Шарлотты Уэллс. До мелочей точны и образы второго плана: любящий брат Агнес Бартоломью в исполнении Джо Элвина («Звезды в полночь»), строгая, но полная сострадания мать Уильяма Мэри, воплощенная Эмили Уотсон («Рассекая волны»), молодой Гамлет в пьесе — эмоциональный Ноа Джуп («Тихое место») — в реальной жизни приходится старшим братом юному актеру, сыгравшему маленького Гамнета.
То, что дано, может быть отнято в любой момент
Накопление кинетической энергии и густоты в кадре происходит постепенно. Оно сопровождается волнующей музыкой немецкого композитора Макса Рихтера («Оставленные», «Табу»), которая готовит к главному и неминуемому потрясению. Финал обрушивается всей сногсшибательной мощью шекспировской трагической патетики и рождает долгожданный катарсис и милосердное облегчение.
Частная трагедия поднимается искусством до символического рассказа об условных этапах жизни человека, борьбе с судьбой и извечном вопросе о смысле прихода каждого в этот мир.
Подарив имя своего сына выстраданной трагедии, Шекспир заставил каждого переживать его смерть как свою собственную утрату. В этот момент единения людей силой настоящего искусства и возникает сакральный восторг. «Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец». Им суждено победить смерть и зажечь жизнь своею любовью в сердцах всех отчаявшихся.
