В августе на российский экран вышла дебютная работа режиссера и сценариста Джейд Бартлетт. Разбираемся, каким получился эротический триллер о запретной любви
Мы, Миллеры
Восемнадцатилетняя Кайра Свит (Дженна Ортега) скучает в стенах большого поместья, пока ее родители-юристы путешествуют по миру. Часы досуга девушка коротает за чтением, а еще по рекомендации подружки Винни (Гидеон Адлон) записывается на курс английской литературы к профессору Джонатану Миллеру (Мартин Фримен). Однако цель Кайры — не только научиться писать и поступить в престижный институт, но и потренироваться. Именно поэтому она следует и другому совету Винни — пробует закрутить роман с учителем. Чтобы получить необходимый опыт и суметь написать вступительное эссе о своем «главном достижении на сегодняшний день» — запретной любви, ломающей общественные устои.
Что же до второго главного героя, Джонатана Миллера, то Бартлетт нарекла его, очевидно, в память об эпатажном однофамильце-интеллектуале, прославившимся после Первой мировой войны эротико-автобиографической прозой. Вообще, на писателя Генри Миллера в ленте возложена неожиданная миссия — он полностью отвечает за испорченность героев. С экрана даже звучит слово «порнография», но куда там! Эротика, и та здесь сомнительная — на всю ленту полторы постельные сцены, снятые довольно целомудренно. Хотя в западной прессе и они вызвали скандал. Всему виной большая разница в возрасте актеров — Фриману на момент съемок было за пятьдесят, а Ортеге едва исполнилось двадцать (напомним, по американским законам совершеннолетие наступает в двадцать один год). Критики остались недовольны основной интимной сценой, она показалась скованной (кто-то даже заподозрил работу дублерши) и неуместной. Фримен же возмущено заметил, что никому и в голову не придет упрекать, например, Лиама Нисона за участие в картине о холокосте («Список Шиндлера»). Проблемное кино не должно быть табуировано.
Однако споры, хоть и привлекли внимание зрителей, на кассовые сборы не повлияли. Лента, претендующая на остроту (харассмент, роман учителя и ученицы — темы, как ни крути, на Западе горячие и широко обсуждаемые), должна была вписываться в ряд «Лолиты» Стенли Кубрика или хотя бы «Мизери» Роба Райнера, однако на деле занимает сомнительную нишу откровенно второсортных картин вроде «Пятидесяти оттенков серого». Происходит это оттого, что режиссер и сама не определилась, кого и за что она осуждает.
Бедолага Миллер
Вроде бы во всем виноват профессор. Страдая в недрах несчастливого брака, он увлекается юной умненькой ученицей, которая читала Генри Миллера, «Поминки по Финнегану» Джеймса Джойса, книгу самого преподавателя «Апострофы и амперсанды», а также весь список литературы на лето, состоящий «аж из двенадцати изданий». С учетом того, что действие происходит в «дыре Теннесси», профессор рад знакомству и приятно удивлен сообразительности девочки (как позже поерничает миссис Миллер: «Удивительно, что они [студенты] у тебя вообще умеют читать»).
С одной стороны, его явно физически привлекает девушка с кукольной внешностью, в белых носочках и коротких шортиках, каждый день бредущая одиноко через лес из своего большого поместья до школы. С другой — как человек творческий и амбициозный (написав ровно одну книгу, мистер Миллер женился, погрузился в преподавание и впал в кризис) профессор надеется взрастить молодого автора и за счет этого, возможно, тоже немного прославиться. А еще ему, конечно, льстит, что Кайре понравилась его книга (немногочисленная критика работу назвала претенциозной). Поэтому, когда симпатия девушки оказывается взаимной, учитель несколько теряет самообладание. Но осуждает ли его за это Джейд Бартлетт, остается неясным.
Местами зритель очень сочувствует профессору, поскольку его супруга — богемная женщина в лифчике и пеньюаре (очевидно, так по мнению режиссера, должна выглядеть современная писательница) — занята собой. Она пьет литрами виски, постоянно что-то печатает на компьютере (это как бы сообщает нам о ее большей литературной успешности), распекает кого-то по телефону и не сильно интересуется супругом в сексуальном плане.
Не лучше обстоят дела и с другом, тренером Филмором (Башир Салахуддин). Приятели регулярно едят печеньки и ведут откровенные беседы, в том числе и про учениц, но когда начинает пахнуть жареным, тренер отстраняется, рассказывая о границах.
Однако сюжет про оболганного и никем не поддержанного мистера Миллера не получает развития. А зритель не понимает, зачем же ему столько лишней информации про профессора, если в итоге она не пригождается.
Паучиха Кайра
Образ Кайры тоже получился странным. Она вроде бы невинная фантазерка, но и в ней есть нечто отталкивающее. На это нам намекает ее первое сочинение о паучихе, поэтически воспевающей свое естество убийцы, регулярно появляющиеся в кадре насекомые и ядовитые растения, туманные виды, перекликающиеся с образом девушки — операторская работа Дэниэла Бразерса сглаживает некоторые (но, к сожалению, далеко не все) смысловые недочеты. О сложной личности девушки свидетельствуют и слова, которые она произносит, когда мистер Миллер и тренер Филмор интересуются, не страшно ли ей ходить одной через лес. На это Кайра отвечает: «Я здесь самая опасная тварь».
Однако Барлетт не развивает и эту линию. Ведь от «Не виноватый я! Она сама пришла» до слов: «Если б не ее короткие юбки, я бы и не посмотрел в эту сторону» рукой подать. А это значит, что режиссеру пришлось бы встать на скользкий путь и переложить ответственность исключительно на девушку.
Впрочем, сказать определенно, что Кайра — жертва, тоже язык не поворачивается. Да, профессор переоценил талант старшеклассницы, предложив выбрать писателя и сочинить в его стиле финальное эссе (девушка останавливается на Генри Миллере). Но проблема в том, что и режиссер, похоже, не понимает эстетики этого автора, ведь его откровенная проза, как и работа французского коллеги Селина, была отвратительным, но единственно возможным на тот момент модернистским ответом на ужасы Первой мировой.
А в случае текстов Кайры, сочинений профессора и работы самой Барлетт — все довольно банально и пусто. Поскольку режиссер так и не решилась расставить акценты, открытый финал картины, который мог бы обозначить главный вопрос — кто здесь охотник, а кто добыча? — и придать сюжету веса, лишь размывает и без того немногочисленные смыслы.
Да, Миллер наивен и, видимо, не очень умен, его жена — эгоистка, тренер Филмор — трус, Винни — заигравшийся ребенок, а Кайра хитрая, злая и далеко пойдет. Но всё вместе — довольно поверхностная история, такая же несложная, как, по словам ученицы, и роман профессора, похожий на «предсказание из китайской печеньки»…
