21 ноября 1990-го в широкий прокат вышла дебютная режиссерская работа Кевина Костнера. Вспоминаем, каким получился фильм, и разбираемся, какие важные вопросы он затрагивал
При всей популярности жанра в США, при всем изобилии фильмов о приключениях на Диком Западе вестерны почти никогда не завоевывали премию Американской киноакадемии. В золотую эпоху вестернов, пришедшуюся на сороковые и пятидесятые годы XX столетия, ни один из фильмов не сумел получить «Оскар». Статуэтки удостоился лишь «Симаррон» Уэсли Рагглза, вышедший в 1931 году, когда кино только-только обрело звук. И не было в этом фильме ни Джона Уэйна, ни Гэри Купера, ни Оди Мёрфи, ни Генри Фонды, ни многих других актеров, кто ассоциируется именно с жанром вестерна.
Второй и третий «Оскар» за вестерн были вручены в 1990-х: вначале Кевину Костнеру за «Танцующего с волками» (1990) (всего на счету картины семь статуэток), а затем Клинту Иствуду за «Непрощенного» (1992) (четыре награды).
«Заноза в заднице»
До 1986 года, когда в руки Костнеру попал сценарий Майкла Блейка, актер мало задумывался о том, что может стать режиссером. Да и вообще его восхождение в Голливуде только начиналось, за что прежде всего следует поблагодарить Брайана Де Пальму, пригласившего Костнера на главную роль в «Неприкасаемых» (1987).
Блейк и Костнер давно приятельствовали, и писатель постоянно донимал товарища, предлагая ему почитать все новые и новые выходившие из-под его пера отрывки. Костнер искренне желал помочь Блейку устроиться в индустрии, а тот проваливал все собеседования, которые с трудом организовывал молодой актер. «Настоящая заноза в заднице!» — говорил впоследствии Костнер о своем друге.
Сценарий к «Танцующему с волками» Блейк писал в квартире Костнера и чуть ли не ежедневно получал от хозяина отказ послушать новый фрагмент. В итоге Блейк съехал и дописывал текст в другом месте, но готовый вариант все же Костнеру отдать не преминул. «Я читал его всю ночь, — вспоминал Кевин, — позвонил ему и сказал: "Майкл, я собираюсь экранизировать это…"»
Но в одночасье ничего не случилось. Сценарий нигде не брали. Тогда Костнер посоветовал Блейку написать на его основе роман и попытаться издать книгу — тогда шансы на экранизацию значительно возрастут. Блейк так и сделал, но теперь давать от ворот поворот ему стали книгоиздатели. После множества отказов роман все же опубликовали.
В поисках режиссера
Костнер искал режиссера, который взялся бы за проект. Но каждый, кого он находил, хотел перекроить сюжет, что не нравилось ни Блейку, ни влюбившемуся в историю Костнеру. «У каждого из них были очень четкие представления о том, чего они не хотели бы оставлять в фильме, — говорит он. — Они очень известные режиссеры. Один посоветовал избавиться от сцены Гражданской войны… Другой сказал: "Белая девушка — это клише". Ну, это было не клише. На Западе рабами торговали. Они были очень ценны в местной торговле. В конце концов, я снял этот фильм сам. Я знал, что не так хорош, как любой из тех режиссеров. Но я не собирался ничего упускать».
Режиссерскому дебюту Кевина можно было только позавидовать: трехчасовая (в режиссерской версии — все четыре часа) картина при бюджете 22 миллиона заработала в мировом прокате 424 миллиона долларов (около половины приходится на США). Американская киноакадемия выдвинула фильм на «Оскар» сразу в двенадцати номинациях, и в семи он сумел завоевать заветную статуэтку: за лучший фильм, лучшую режиссуру, лучший адаптированный сценарий, лучшую работу оператора (Дин Семлер), лучший звук, лучший монтаж, лучший оригинальный саундтрек (Джон Бэрри).
Защищающий индейцев
«Танцующий с волками» рассказывает об участнике Гражданской войны в США лейтенанте Джоне Данбере. Тяжело раненый в ногу и приговоренный полевым врачом к ампутации Джон решает покончить с собой весьма причудливым способом: взобравшись на коня, он галопирует между позициями северян и южан, навлекая на себя огонь последних. Поступок желающего погибнуть лейтенанта братья по оружию принимают за призыв к атаке. В завязавшемся бою северяне побеждают, а генерал, ставший свидетелем «подвига», выделяет Данберу собственного хирурга. За «проявленное мужество» лейтенанту позволяют выбрать любое место службы, какое он только пожелает. И Данбер выбирает фронтир, самый отдаленный американский форт. Тем, кто интересуется его странным выбором, он отвечает, что хочет увидеть границу, пока та еще существует.
Фронтир — место, где среди величественных равнин, живописных холмов и неприступных гор соприкасаются две цивилизации: западная, наступающая с востока североамериканского континента, и индейская, пытающаяся сохранить за собой свои исконные земли и не допустить чужаков в свой мир.
Возможно, в «Танцующем с волками» Кевина Костнера существует серьезный перегиб: западная цивилизация вырисована чуть ли не абсолютным злом (никому из ее представителей в фильме, за исключением самого Данбера, невозможно сочувствовать), тогда как индейцы, напротив, изображены в положительном ключе, а их жизнь, быт, нравы должны показаться зрителю привлекательными.
Героями становятся индейцы народа лакота, к которому, в частности, принадлежал знаменитый вождь Сидящий Бык, возглавлявший сопротивление коренных народов американцам и в итоге оказавшийся у своих врагов в плену. При этом лакота относились к многочисленной группе индейцев сиу, что после выхода фильма вызвало серьезную полемику. Сиу всегда считались воинственным и кровожадным народом, тогда как в фильме эти черты нивелированы. Зато ими наделили соперников лакота — воинов пауни. В действительности же пауни были куда малочисленней и обычно именно они становились жертвами набегов сиу-лакота. Невзирая на это, фильм Костнера был тепло встречен представителями коренных народов Америки, а сам он был назван почетным членом народа сиу его лидерами.
Другим важным аспектом фильма, скрывавшимся за основным сюжетом, была тревога об экологии. Западный человек был представлен варваром, уничтожающим ради забавы и наживы все, что ему приглянется. Так, «Танцующий с волками» рассказывал о массовом уничтожении бизонов в США, случившемся в XIX веке. По оценкам ученых, к началу столетия популяция бизонов в Северной Америке составляла 30–40 миллионов. К концу их оставалось всего около тысячи. Индейской радости прихода на равнины бизонов противопоставлена кровавая и бессмысленная расправа над этими животными со стороны американцев. И хотя индейцы и сами были не прочь поохотиться на мощных и красивых зверей, они брали у природы ровно столько, сколько им требовалось.
История эскаписта
Путь лейтенанта Данбера можно охарактеризовать как эскапизм. Разочарованный западной цивилизацией, не в последнюю очередь из-за кровопролитной гражданской войны, он ищет уединения в крохотном форте, продуваемом всеми ветрами и не предоставляющем защиты от индейских набегов. Прибыв на новое место службы, Данбер обнаруживает форт брошенным, однако принимает решение остаться. Единственным его другом становится верный конь, да маячащий в высокой траве одинокий волк, как будто бы ищущий себе товарища.
Чуть позже Данбер знакомится с индейцами и встречает в племени любовь — Стоящую с кулаком. Простившись с цивилизацией, которая его вскормила, он остается с индейцами лакота. Это сценарное решение также породило критику. Данбера отнесли к так называемым белым спасителям или благородным дикарям. «Это история белого солдата Союза, который вливается в племя сиу и быстро становится его главным защитником. Сначала он возглавляет оборону племени от враждебных соперников-пауни, а затем помогает им скрыться от армии Союза, в которой он когда-то служил», — пишет кинокритик Дэвид Сирота.
Надвигающийся мир западного человека непременно сметет коренные народы с карты североамериканского континента. «Сколько их придет?» — спрашивает шаман Бьющая птица у Данбера. И тот отвечает: «Столько, сколько звезд на небе».
Ряд обозревателей отметили простоту и детскость режиссерского взгляда на изображаемый мир, что, по их мнению, являлось неоспоримым достоинством картины. И действительно Данбер-рассказчик, сыгранный самим Костнером, вполне может быть ассоциирован с постановщиком, которого захватывает и пленяет простор диких американских прерий, свобода индейских племен, их витальность, их любовь к Природе-матери и полная погруженность в нее, их наивность, противопоставляемая расчету и практичности западного человека. И там где скептик постарается углядеть желание режиссера уязвить западное общество, там романтик с упоением попытается прикоснуться к той незыблемой и изначальной красоте, которой мир — даже в наше время — все еще полон.
